Мир наизнанку

Нелли Кунина и Вячеслав Лисин

Порой банальные бытовые истории заставляют переосмыслить глобальные исторические события. При этом часто подтверждается старая истина: «Кто владеет информацией — тот владеет миром». Возможно, будь доступнее информация о реальном положении дел в СССР и Германии в конце 30-х годов прошлого века, не было бы той страшной войны.

Глава «Долой языковый барьер!»

В 1996 году издательский дом, в котором я работал, приступил к изданию газеты «Иммигранты». Мне предложили должность главного редактора. Писать нужно было о жизни людей, которые разъехались из России по всему миру. Для этого требовалась информация из первых рук. Было решено открыть зарубежные корпункты в странах, где проживало большое количество наших соотечественников. Сначала появился корпункт в США, потом в Канаде. В 1997 году я поехал в командировку в Германию, чтобы открыть очередное представительство. Это была моя первая зарубежная поездка в постсоветский период.

Я прилетел в Дюссельдорф и поселился в отеле со звучным названием «Манхэттен» на Граф-Адольф-штрассе. Это в центре города возле железнодорожного вокзала. В мою задачу входило открыть корпункт и выяснить возможности печати и распространения газеты в Германии. Учитывая полное отсутствие деловых и личных связей, а также знание немецкого языка на уровне «перевожу со словарем», задача была из ряда «миссия невыполнима».

В первый вечер я прогуливался по набережной Рейна в глубокой печали. И в России наладить производство газеты непросто. Как это сделать в чужой стране — вовсе непонятно! Где найти типографию? Как в нее переправлять издательские пленки? Каким образом оплачивать работу? Где складировать тираж? Как в Германии налажена продажа газет? Каким образом общаться с немцами, в конце концов! Вопросы без ответов роились в голове словно мухи.

В задумчивости я уперся в газетный киоск. Сработала журналистская привычка изучать ассортимент локальной прессы. Я насчитал пять (!) русскоязычных газет! Купил все и отправился изучать в гостиничный номер. Эмигрантская пресса до предела была забита рекламой. На глаза попалась информация о русско-немецком клубе «Радуга». Внизу был указан телефон. Я тут же набрал номер. На том конце ответили по-немецки.
— Sprechen Sie Russisch? – с надеждой спросил я.
— Конечно!
Это был Вячеслав Лисин. Директор клуба «Радуга». Я рассказал ему о своих проблемах.
— Приезжайте ко мне завтра, — сказал Слава. – Чем могу — помогу.

Посетив Дюссельдорф, Кельн и Бонн, расположенные на берегах Рейна, я обратил внимание на некоторые особенности этих городов. Показалось странным, что в древних мегаполисах практически отсутствует старина. Большинство зданий в исторических центрах явно было построено во второй половине XX века. Конечно, имелись исключения вроде Кельнского собора, но они действительно были исключениями.

Многое стало понятным после встречи с Лисиным и его женой Нелли Куниной, эмигрантами первой постперестроечной волны. Они приехали в Германию в 1991 году. Тогда западные немцы представляли русских не иначе как в телогрейках, без устали играющих на балалайках. Позже Вячеслав возглавил культурный центр, но первые годы пришлось помыкаться и сломать множество стереотипов, порожденных холодной войной и взаимной информационной блокадой двух систем.

Причина отсутствия древних построек в западных немецких городах оказалась проста. Во время Второй мировой войны американцы и англичане широко использовали ковровые бомбардировки. Города сравнивали с землей вместе с жителями. Отсюда – массовые разрушения и нелюбовь немцев к янкам. В Восточной Германии ситуация была иной – города штурмом брали солдаты. Потери армии были огромны, зато не гибли мирные жители. Приехав в Западную Германию, Лисин был поражен, что немцы там относились к русским лучше, чем к американцам. Это был не единственный стереотип, с которым пришлось расстаться.

— Первые годы ушли на адаптацию и изучение немецкого языка, — вспоминает Лисин. – Когда привыкли, обустроились, решили заняться бизнесом. В то время как грибы росли итальянские пиццерии и китайские рестораны, а русская кухня западным немцам была совершенно неизвестна. Мы решили открыть русский ресторан.

Взяли кредит, сняли помещение, сделали ремонт. Работали втроем – я, жена и ее сестра. Ко дню открытия наготовили всяких вкусностей, сшили русские национальные костюмы. Для оформления интерьера заказали деревянные расписные ложки размером в человеческий рост. Согласно немецким традициям, при открытии нового ресторана хозяин должен пригласить первого попавшегося прохожего и бесплатно накормить его до отвала.

Следуя правилам, я вышел на улицу и стал ждать. День был выходной, да к тому же дождливый, поэтому прохожих не было совсем. Уже казалось, что бизнес начинается как-то не очень складно, как вдруг на тротуаре появился пожилой представительный немец с тростью.
— Господин, не проходите мимо, — обрадовался я. – Мы открываем новый русский ресторан, отведайте нашу кухню.
Немец сначала заартачился, потом согласился.

Мы старались изо всех сил, чтобы ему понравилось. Жена принесла тарелку наваристого борща, румяные блины, домашние пироги. Из холодильника достала запотевшую бутылку «Столичной». Я подливал гостю водки и развлекал его беседой. Когда тот насытился, я поинтересовался:
— Как вам русская кухня?
Немец слегка смутился:
— Я знаком с русской кухней.
— Каким образом?
Немец смутился еще больше:
— Во время войны я был шефом курского гестапо.

Я лишился дара речи! Мы кормили и ублажали эсэсовца, который отправил на тот свет сотни соотечественников! В шоковом состоянии я не мог произнести ни слова. Паузу нарушил немец:
— И вы, и мы были полностью дезинформированы. Вы думаете, я шел завоевывать вашу страну? Ничего подобного. Я чувствовал себя освободителем, потому что шел освобождать вас от диктатуры коммунистов. В отличие от вас, мы прекрасно знали о кошмарах, которые творились в СССР.

Это вы ничего не слышали о советских концлагерях, в которых уничтожали сотни тысяч людей. Мы искренне хотели вас освободить и в некоторых западных украинских и белорусских селах нас встречали хлебом-солью. Это укрепляло нашу веру.

Уже потом, в ходе войны, мы в полной мере осознали истинные планы Гитлера. Эта страшная война стала возможной благодаря информационной изоляции, в которой находились простые люди обеих стран. Дозируя информацию, можно манипулировать огромными массами людей в собственных целях. Теперь я знаю, что заблуждался. Но и вы не знали об истинном положении дел в вашей стране.

Так необычно состоялось открытие первого русского ресторана в Дюссельдорфе. Позже Вячеславу и Нелли пришлось услышать еще немало подобных откровений.

После перестройки Германия оказывала гуманитарную помощь России, и это была не политическая акция, поскольку вещи и продукты собирали простые немцы. Как правило, координацией занимались церкви, и Нелли часто ходила в ближайший храм сортировать и упаковывать вещи. Часто ей приходилось работать в паре с пожилым немцем с изуродованным лицом.

— В конце концов, мы познакомились и разговорились, — вспоминает Нелли. – Оказалось, он бывший танкист. Воевал на Восточном фронте, горел в танке на Курской дуге, попал в плен и до конца войны находился в лагере на Урале. После войны освободился и вернулся домой. Я его спросила, зачем он помогает России, неужели не чувствует ненависти к нашей стране?

Немец рассказал удивительную историю:
— Пока я находился в лагере и работал на стройке, меня подкармливала русская учительница, которая тайно приносила то кусок хлеба, то пару картофелин. Если бы не она, я бы не выжил. Мне было понятно, какой опасности она себя подвергала — за помощь пленному немцу ее могли запросто расстрелять.

Это парадокс, но ваши власти относились к своим соотечественникам гораздо хуже, чем к нам, немцам. К счастью все обошлось – никто не узнал о ее поступке. Я не знаю, что с ней сейчас и где она находится, но регулярно хожу отправлять гуманитарную помощь в Россию – вдруг она попадет к этой женщине. Мне бы этого очень хотелось.

Вячеслав Лисин припомнил еще один неординарный случай:
— У меня есть знакомый немец, инвалид войны. Он до сих пор любит женщину, которую во время войны пригнали из Белоруссии на работу в Германию. Ее определили ухаживать за инвалидом. Девушка приглянулась ему, но на предложение выйти за него замуж категорически отказалась. Когда приблизилась линия фронта, хозяин решил перебраться на запад Германии, а работницу отпустил на все четыре стороны.

Она плакала, просила взять с собой. Многие интернированные тогда уже знали, что возвращение в СССР грозит концлагерем, из которого можно никогда не выйти. Немец забрал ее с собой. Когда война окончилась, и все «устаканилось», девушка эмигрировала в Австралию, где живет и поныне.

Иногда она приезжает к нему в гости – он безумно рад этому. Более того, он каждый год принимает у себя ее многочисленных дальних родственников из Белоруссии – двоюродных братьев, троюродных сестер. Зачем ему нужно кормить и развлекать чужих людей – ума не приложу! А он говорит: «В знак благодарности к моей возлюбленной».

Таких историй, подтверждающих неоднозначность той войны, Вячеслав и Нелли рассказали много. Эти истории можно понять, только с головой погрузившись в среду, которая во время войны находилась по другую сторону линии фронта. Мир не черно-белый, в нем множество оттенков. И даже такое трагическое событие как война окрашено в разные цвета.